Личность

Окончив национальный университет, я всего через два месяца был приглашен на работу в Главную редакцию Казахской cоветской энциклопедии. После Национальной академии наук это учреждение считалось вторым по значимости храмом науки, и проведенные под его сводом десять лет своей трудовой деятельности я и поныне с огромной благодарностью вспоминаю как самый плодотворный период, на всю жизнь одаривший меня неиссякаемой духовной пищей.

В советскую эпоху для любого ученого сотрудничество с энциклопедией и написание статей для ее изданий было знаком большого престижа. Да, суровые законы энциклопедического жанра диктовали неумолимые условия, в силу которых каким только светилам не приходилось корпеть над фолиантами своих же собственных монографий, чтобы сделать из них «выжимку» для энциклопедической статьи, на которую в лучшем случае отводится две-три страницы машинописи, иногда – один столбец, а порой – считанное количество строк. Но такие усилия над собой воздавались сторицей, ибо попасть на страницы энциклопедии означало ни много ни мало остаться в истории. Вот почему для каждого ученого быть в числе авторов энциклопедии являлось делом чести и показателем профессионального признания.

Мое знакомство с человеком ярчайшей индивидуальности, выдающимся деятелем, академиком Шахмарданом Есеновым состоялось в конце 80-х годов именно в стенах Казахской энциклопедии и продолжилось до конца его жизни.
– Не вы ли будете Мухтаром? – с этими словами, широко открыв двери, показался высокого роста, богатырского телосложения, широколобый, статный и респектабельный мужчина средних лет.

Конечно, я узнал его сразу. В энциклопедии не было человека, который бы его не знал. И на то имелось веское основание: ветераны нашего коллектива с неизменным пиететом прививали нам молодым уважение к личности того, в чью бытность президентом Академии наук и было создано наше учреждение.
О целеустремленных и способных людях казахи говорят: «в тридцать берут недоступные бастионы, в сорок – берут неприступные крепости». Бесспорно, Шахмардан-ага был из числа таких незаурядных личностей, однако именно в тот период и с чисто формальной точки зрения он являлся … рядовым профессором, заведующим кафедрой Казахского политехнического института.

Поднявшись с места, я поспешил навстречу и, почтительно поприветствовав, усадил его в кресло.
– О тебе я слышал от Калеке. Время от времени мне попадались и твои публикации. Как я понимаю, вы тоже будете из Сырдарьи…, – начал он, направляя нить беседы к разговору по-свойски.
Испытав некоторое смущение, я все же нашел нужные слова и интонации, чтобы вежливо внести ясность: да, я нахожусь в родственных связях с Калтай-ага Мухамеджановым, но выходец из Семипалатинского региона.
– Что ж, прекрасно. Моему сердцу дорог каждый уголок казахской земли. Но для каждого казаха земля великого Абая – это особо почитаемое место. Не так ли? – сказал он и словно в доказательство принялся наизусть чеканить стихотворения и слова назидания великого поэта.

Первым делом я предложил вниманию ученого его биографическую персоналию, размещенную в III томе Краткой энциклопедии «Казахская ССР». Вычитав ее с нескрываемым удовольствием, он вновь заговорил об Абае, а затем о Пушкине. Сопоставляя абаевские переводы из «Евгения Онегина» с русским оригиналом, он с нескрываемым удовольствием декламировал их наизусть.
Листая третий том краткой энциклопедии и увидев статью об аль-Фараби, он с легкостью посвященного озвучивал названия, содержание трактатов великого мыслителя средневекового Востока, хотя труды жившего за тысячу лет до Абая «Второго Учителя» на тот момент были почти не известны широкому кругу.

Я был приятно ошеломлен. И было чему изумляться. Во-первых, геолог по профессии разбирался в поэзии Абая глубже, чем иной литературовед, а в дидактической прозе классика – обстоятельнее, чем иной философ. Во-вторых, человек в школе и вузе обучался по-русски, постоянно работал в русскоязычной среде и свои научные труды писал исключительно на русском, но его казахская речь струилась как чистый ручей. В-третьих, трактаты аль-Фараби, в те годы только что переведенные на русский и потому хорошо известные лишь узкому кругу ученых-философов, он анализировал как заправский востоковед.
Рассказы моего собеседника неожиданно приободрили и взволновали меня. Особенно поразила его абаеведческая эрудиция и феноменальная память, благодаря которой он с любого места цитировал «Евгения Онегина».
Когда просьба, приведшая его ко мне, была удовлетворена, он встал с места, энергично пожал мою ладонь своей мощной пятерней и на прощание подытожил:

– … Словом, бауырым, тебе надо обязательно побывать на земле древнего Сыра. Человеку, жаждущему по-настоящему постичь историю казахов, это необходимо как воздух. Бог даст, когда-нибудь тебе выпадет такая дорога. Поедешь, посмотришь.
Та самая первая встреча с этой легендарной личностью навсегда запечатлелась в моей памяти. А ставшие для меня пророческими его слова «поедешь, посмотришь» я потом с благодарностью вспоминал в годы своей работы в Кызылординской области.

Как он верно заметил, земля Сыра – воистину бессмертный и незамутненный источник нашей истории. А творцы этой истории – неповторимые личности масштаба Шахмардана Есенова. На его родной земле сохранилось много правдивых преданий как о нем самом, так и старших представителях этой славной династии. Для начала обратимся к одному из них.
На заре ХХ века на небосклоне общественной мысли вспыхнуло большое созвездие казахских интеллектуалов из числа уроженцев Сыра, обучившихся по-русски и получивших высшее образование в крупнейших научных центрах России. Возник этот феномен отнюдь не случайно, поскольку на то были веские причины.

К середине XIX столетия колониальная экспансия Российской империи в отношении казахских земель развернулась ускоренными темпами. Одно из масштабных и стремительных проникновений произошло в бассейне Арала и Сырдарьи – издревле богатейшего ресурсами региона. Захватив сначала северную оконечность Аральского моря, в 1847 году русские построили укрепление Раим, а в 1848 году – форт Казалинск. После двадцатидневной осады 28 июня 1853 года генерал В. А. Перовский занял Акмечеть – самый крупный город вдоль побережья Сырдарьи. Когда спустя 11 лет был покорен Шымкент, а в 1865 году взят Ташкент.

После окончания Туркестанского похода в 1867 году было образовано Туркестанское генерал-губернаторство, в состав которого вошли Семиреченская, Сырдарьинская, Ферганская, Самаркандская и Закаспийская области.
Чтобы читателю было понятно, уточню, что вошедшая в состав губернаторства Семиреченская область включала территории современной Алматинской, Жамбылской областей и севера Кыргызстана; Сырдарьинская область – Южно-Казахстанскую и Кызылординскую область и весь Каракалпакстан; Самаркандская область – земли вокруг Самарканда и Бухары; Ферганская область – южные территории Кыргызстана, Узбекистан и Таджикистан; Закаспий – нынешнюю Мангыстаускую область и Турк­менистан целиком.

В гигантском регионе, по площади (1,6 млн. кв. км) заметно превосходящем любое государство Европы, уже в то время проживало 5,3 миллиона человек, подавляющее большинство которых, а именно 44,36%, составляли казахи и кыргызы. (Во многих материалах дореволюционных российских исследователей казахов и кыргызов считали вместе, а для задач частного различения казахов называли «киргиз-кайсаками», тогда как к кыргызам применяли названия «каракиргизы, дикокаменные киргизы, буруты».) Удельный вес второго по численности этноса края – узбеков – составлял 35,7%, туркменов – 4,9%, таджиков – не более 6,7%. (В силу этого обстоятельства все нынешние и будущие исследователи истории Туркестанского края не вправе забывать, что в основном и по преимуществу этот край населяли казахи.)

Запланированная к сдаче в эксплуатацию в последней четверти XIX века железная дорога Оренбург – Ташкент была начата строительством в 1900 году одновременно с обеих сторон и окончена в 1906 году. Вдоль стальной магистрали возникали все новые станции и узлы. Если учесть, что в ту пору авиация только становилась на крыло, а автомобилей было ничтожно мало, то совсем неудивительно, что на железнодорожный транспорт смотрели как на самое высшее достижение технического прогресса. В действительности так оно и было.

По рельсам колонизации в край пришли российские методы хозяйствования и российская система просвещения.
По сведениям А. И. Добросмыслова, изложенным в его труде «Города Сыр-Дарьинской области», в Казалинске первая школа была открыта в 1858 году, первое училище начало работать в 1860-м. Затем здесь появилась русско-туземная школа, а также малые казахская, татарская, узбекская, еврейская школы. Если первая школа в Перовске открыта 14 апреля 1860 года, то школа для казахских детей – 6 декабря 1863 года. В начале ХХ века в Перовске всего имелось 12 начальных и неполных школ и училищ, в том числе училище железнодорожных путей сообщения (Добромыслов А. И. Города Сыр-Дарьинской области. Ташкент, 1912. С. 25-29, 87-96).

В канун Октябрьского переворота совокупное количество общеобразовательных, неполных и начальных школ в крае насчитывало более 50 единиц.
Именно в этих учебных заведениях, приближенных к их месту жительства, получила русскую грамотность способная молодежь Сыра, которая, поступив затем в вузы больших городов империи, еще до революции активно включилась в общественно-политическую деятельность.

В их рядах были такие незаурядные личности, как Сералы Лапин, сын известного бия, волостного управителя Мунайтпаса Лапина, в 1891 году первым из казахов окончивший юридический факультет Санкт-Петербургского университета, Али Кутибаров, окончивший в 1898 году Военно-Медицинскую академию в Санкт-Петербурге, а также выдающийся государственный деятель Мустафа Шокай, окончивший в 1917 году юридический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета. Все трое получили начальное образование на родине, а гимназию окончили в столице губернаторства – Ташкенте.
Отец Шахмардана Есенова – Жорабек Есенов, точно так же прошедший путь от аульной школы до учебы в ташкентской семинарии, был весьма образованным человеком.

Прежде чем приступить к разговору о происхождении Шахмардана Есенова, есть смысл разобраться в его паспортных данных. Во всех энциклопедиях и справочниках он фигурирует только под своим личным именем и фамилией, между тем как его истинное отчество не указывается. Все сослуживцы и современники знали и величали его не иначе как «Шахмардан Есенович». И при жизни он никак не пытался их поправлять. Давайте теперь выясним, почему это так.

Ученый родился в Шиели – одном из замечательных присырдарьинских оазисов. Шиели – географический район, где хребет Каратау, напрямик пролегая через Туркестан и Созак и пространно охватывая Жанакорган, постепенно переходит в плодородную холмистую местность. Об этом благодатном крае исстари говорится, что «человеку не придется голодать, ибо под каждым деревцем джиды отыщется мясо на одну варку». Поэтому в поговорке «Сыр – краса страны, Шиели – краса Сыра» нет никакого преувеличения.

В этом краю когда-то жил его дед Есен, сын Дербисалды, происходивший родом из тургайских, костанайских казахов. Есен был уважаемым в народе человеком, твердым в словах и решительным в делах, умевшим выйти на тяжбу – с камчой, на схватку – с мечом. У него было два сына – Жорабек и Бабабек.

Тонко чувствовавший веяния меняющейся эпохи Есен дальновидно отдал сыновей в русско-казахскую школу в Шиели, а по ее окончании определил их на дальнейшую учебу в Ташкент: Жорабека – в духовную семинарию, Бабабека – в учительскую.
Поскольку город Ташкент являлся политико-административным центром Туркестанского генерал-губернаторства, все главные учебные заведения края были сосредоточены здесь. Как свидетельствует историческая статистика, из множества туземных народностей наибольшую тягу к знаниям проявляли казахи: например, из 415 молодых людей, окончивших Ташкентскую учительскую семинарию за первые 25 лет (период 1883-1904 годов) ее существования, 13% составляли казахи и только 2% – узбеки.

Завершив под занавес XIX века учебу в семинарии, Жорабек Есенов вернулся на родину, где поначалу работал толмачом и учителем. Оказывается, ему довелось стать участником торжеств, проведенных в Ташкенте в честь 300-летия дома Романовых. После установления Советской власти он был заместителем председателя Перовского совдепа, начальником уездной милиции. Позже был обвинен как «контра» и «националист» и дважды заточался в тюрьму. Но впоследствии благодаря своей образованности и знанию законодательства добился снятия с себя всех необоснованных обвинений. Жорабек Есенов умер в 1950 году, когда ему было далеко за семьдесят. Таково самое краткое жизнеописание отца нашего главного героя. Хотя интересных, захватывающих и колоритных воспоминаний о его похождениях сохранилось немало.

Жорабек был человеком исполинского телосложения, ростом под два метра и сокрушительной физической силы. Даже по фотокарточке, запечатлевшей его в старости, в его облике зримо распознается обладатель недюжинной мощи. Ни царские, ни советские времена не смогли вытравить в нем романтический рыцарский дух и молодецкую удаль. За бесстрашный, вольнолюбивый и жизнерадостный нрав народ любил его, принимал его своим баловнем и к его безвредному озорству относился с пониманием.

Жорабек был молод, когда между ним и красавицей Аккенже, дочерью одного богатого казаха, вспыхнуло чувство взаимной любви. Несмотря на протесты дочери, бай решил выдать ее за отпрыска такого же, как и он сам, степного воротилы. Едва услышав об этом, Жорабек с горсткой верных друзей средь бела дня появился в свадебном ауле и на глазах ошарашенной толпы увез свою ненаглядную. Но это не было будничным умыканием, потому что сначала он трижды во всеуслышание спросил у девушки: «Согласна ли ты по любви и собственной доброй воле выйти за меня замуж?». Трижды получив ее прилюдный утвердительный ответ, он объявил: «Отныне ты жена моя перед Богом и законом.

От них же понесет наказание тот, кто не признает свершившегося». Не выходивший за рамки приличия, не забыл он с поклоном обратиться и к новоиспеченному тестю: «Когда гнев ваш рассеется, калым получите от вашего свата Есена». Сказав так, он одной лишь ладонью словно пушинку подсадил любимую на приведенного с собой белого аргамака в дорогой серебряной сбруе. И счастливые двинулись в путь.
Красавица Аккенже родила ему мальчика и девочку. Дочь Сакыпжамал впоследствии стала женой Бегайдара Жантореулы Аралбаева. Этот уроженец Сыра и видный государственный деятель был председателем Верховного суда Туркестанской АССР, народным комиссаром (министром) внутренних дел республики, а с 1925 года – секретарем Центрального Исполнительного комитета Казахской АССР. Позднее он был репрессирован.

Молва рассказывает, что на свадьбу дочери щедрый Жорабек закатил роскошный пир, а зятю подарил своего отменного гнедого со звездочкой коня по кличке Торыкаска, на всех скачках приходившего к финишу первым.
Жители Сыра – большие мастера, утонченные знатоки и преданные поклонники ораторского искусства, приобретающего особую ценность, когда оно применено остроумно и уместно. Недаром в гуще народа сохранилось множество искрометных сюжетов, жгучих анекдотов и соленого юмора, авторство которых восходит к Жорабеку Есенову.

Пролетарская революция повсеместно расплодила несметное племя так называемых шола? белсенді – малограмотных чинуш. Один такой деятель, выходец из рода конакбай, настолько затерроризировал местную общину, что, не найдя на него управы, люди пришли за справедливостью к Жорабеку. Тотчас же нагрянув в контору горе-активиста, где к тому времени собралось много посетителей, Жорабек загрохотал во всеуслышание:

– Послушай-ка, дружище Конакбай! До сего дня твое имя на арабском писалось с одной точкой над срединной согласной, и это было вполне приличное имя. Но если ты не перестанешь творить свои пакости, я тресну тебя кулаком по макушке, и тогда твоя одна точка расколется надвое. Во что ты потом превратишься, спроси у своего сведущего по-арабски отца.
Почуяв угрозу несмываемого позора, несчастный бросился каяться и просить прощения, а потом еще долго задабривал Жорабека дорогими подарками.
Вот какие шуточки и колкости отпускал остроумный Жорабек.
В 1923 году в возрасте 45 лет Жорабек берет в жены красавицу Шарипу, которая в 1924 родила ему сына Шахзаду, а в 1927-м – Шахмардана.
Несмотря на разницу в возрасте, в школу братья пошли в один год и, скорее всего, учились в одном классе. По предложению учителей старшему Шахзаде присвоили фамилию Жорабеков, а младшего Шахмардана записали по имени деда – Есенов.
Старший брат Шахзада, получив прекрасное образование и воспитание, к сожалению, погиб на поле брани Великой Отечественной.
Во всех официальных документах датой его рождения числится 5 августа 1927 года, а в записях Кызылординского педучилища год его рождения значится как 1926-й. Судя по всему, лишний год был приписан, чтобы его беспрепятственно приняли в школу, а позже подлинная дата была восстановлена.

В 1941 году Шахмардан Есенов оканчивает в Шиели неполную семилетнюю школу, а в 1944 году, с отличием окончив Кызылординское педучилище, поступает в Казахский горный институт на специальность «геология и разведка месторождений полезных ископаемых». Решением государственной экзаменационной комиссии от 4 июня 1949 года ему присваивается квалификация «горный инженер-геолог».
Романтическая середина трудного ХХ века породила феномен «физиков и лириков». Это веяние большой заразительной силы не обошло стороной и Шахмардана Есенова, еще в школьные годы страстно влюбившегося в литературу и поэзию. Будучи «технарем» по призванию и складу ума, он тем не менее тесно общался с поэтами и прозаиками, прежде всего из среды своих земляков. Одним из крупных литературных авторитетов был для него поэт Абдильда Тажибаев, находившийся тогда в зените своей славы.

В своих воспоминаниях А. Тажибаев поведал о том, как в бытность студентом Шахмардан познакомил его со своим отцом. Наслышанные и заочно знавшие друг друга издавна, эти двое уважаемых искренне обрадовались личному знакомству и тотчас же заговорили по душам словно истосковавшиеся в разлуке старые добрые друзья. В тот день в доме Абеке гостил известнейший поэт и переводчик Михаил Луконин. На внешне простецкого, мешковато одетого аульного старика Луконин поначалу смотрел свысока, но неожиданно был потрясен, когда заслышал удивительно правильную, чистую и глубокомысленную русскую речь Жорабека. Масла в огонь подлил хозяин застолья, как бы кстати заметивший, что аксакал знает наизусть всего «Евгения Онегина». Почуяв, что московский гость отнесся к этому с недоверием, в следующие полчаса седовласый старец преподал всем присутствующим бесподобный урок выразительного литературного чтения, после которого блестящий знаток русской словесности Луконин признался, что иным московским литераторам не мешало бы поучиться правильному русскому у этого почтенного казахского аксакала.

Описанный эпизод имел место за 2-3 года до кончины Жорабека-ага, приблизительно в 1947-48 годах.
Все эти сведения о Жорабеке Есенове, о его удалом нраве, красноречии и образованности мы приводим с одной целью – как можно рельефнее и живописнее показать, сыном какого отца был Шахмардан Есенов.

«Что птенец в гнезде увидит, то в полете он добудет», – гласит народная мудрость казахов. В судьбе Шахмардана это было орлиное гнездо и соответствующее ему было и воспитание. Унаследовав самые лучшие и сильные качества своих предков, он всю жизнь гордился ими. И они стоили того. Дожив до того счастливого мига, когда, получив высшее образование и став на крыло, его сын отправился на поиски тысячелетних подземных кладов отчей Сарыарки, аксакал Жорабек навсегда сомкнул веки в 1950 году.
Итак, в 1949 году Шахмардан Есенов начал свой трудовой путь в Жезказганской геологоразведочной экспедиции вначале рядовым, потом старшим геологом. До этого ему пришлось сделать решающий выбор, поскольку институтские наставники упорно агитировали его остаться в аспирантуре: они давно подметили за ним такие доброкачественные данные, как свободное владение родным и русским языками, происхождение с периферии и городское воспитание, а главное – его настойчивое исследовательское дарование. Однако судьбоносное слово прозвучало из уст великого Каныша Имантаевича Сатпаева.

Читая лекции, проводя встречи, председательствуя во вступительных и выпускных экзаменационных комиссиях, он методично собирал вокруг себя талантливую молодежь для целей будущего освоения богатейших минеральных ресурсов казахской земли.
Зоркий взгляд отца-основателя казахстанской науки естественным образом упал и на подававшего большие надежды Шахмардана. «Наука дает хорошие результаты только в тесной связи с практикой. А в геологии это абсолютная аксиома. Я бы рекомендовал тебе изъездить страну, исходить горы и скалы, научиться слушать и понимать голос земли. Только тогда добытые знания применишь с пользой и большим заделом. А потом наука сама настежь распахнет перед тобой свои двери», – посоветовал ему Каныш-ага. Это предречение великого человека затем исполнилось с удивительной точностью.
Уехав в Жезказган однажды, Шахмардан провел там целых одиннадцать лет. Начав простым геологом, он вырос до главного геолога и главного инженера Жезказганской геологоразведочной экспедиции – самого крупного в СССР.

Проведенные в Сарыарке 11 лет не пропали даром. Двигаясь по стезе, в свое время проложенной его учителем К. И. Сатпаевым, Есенов исходил и обследовал весь Улытау-Жезказганский регион. Именно в этот период, разработав по совету Каныша-ага крупную геологическую карту системы месторождений Большого Жезказгана, он доказал, что имеющиеся там запасы в 3-4 раза превышают предварительную оценку. В те же годы он значительно укрепил парк оборудования экспедиции, в 5 раз увеличив количество остродефицитных бурильных агрегатов и доведя их до 100 единиц. В консультациях с К. И. Сатпаевым он открыл в составе Жезказганской группы месторождения Итауыз, Сарыоба, Карашошак, Кыпшакбай, Айранбай, Талдыбулак, Жартас и определил в них объемы залежей.

По результатам системных исследований наряду с медью, марганцем, никелем и кобальтом им были открыты месторождения редко встречающихся радусит-асбеста и голубого асбеста.
Для металлургии необходимы не только руды, но и большие запасы воды. В таком влагодефицитном регионе, как Жезказган, молодой геолог Ш. Есенов разведал и сдал в эксплуатацию такие месторождения воды, как Жанай и Айдос. Это сполна удовлетворило не только потребности производства, но и бытовые нужды людей, позволив наладить водоснабжение многоэтажных домов.
Яркие трудовые достижения геолога-инженера, невзирая на суровые условия Сарыарки, одно за другим открывающего новые месторождения и ставящего их на службу народному хозяйству, все чаще привлекают внимание союзного и республиканского руководства. В 1960 году в возрасте 33 лет его назначают заместителем министра, а спустя менее года – министром геологии и недропользования Казахстана.

Сейчас молодыми министрами никого не удивишь, а в советское время такое назначение было из разряда сенсаций.
В Казахской ССР, занимавшей по величине территории второе место в Союзе, министерство геологии считалось одним из ведущих в правительстве республики.
На новую должность Ш. Есенов пришел молодым, но имеющим за плечами большой производственный опыт. По наставлению К. И. Сатпаева, совмещавшего работу на постах президента Академии наук и директора Института геологии, он успешно защитил кандидатскую диссертацию на хорошо известную ему тему методики разведки полезных ископаемых и в 1962 году в составе коллектива авторов опубликовал фундаментальный труд «Геология и металлогения Большого Джезказгана», обобщивший результаты многолетних исканий. Именно это исследование продемонстрировало общественности его большой и многообещающий потенциал на пути перспективного развития геолого-минералогических наук.
Работа министра обычно не позволяет человеку полноценно заниматься наукой. Переломить такое положение удается лишь редким единицам. Поэтому, отложив на потом свою докторскую диссертацию, он сконцентрировал внимание на вопросах освоения месторождений, разбросанных по разным уголкам необъятного Казахстана. С целью интеграции науки и производства и развития геофизики как авангардной и несущей инновации комплексной науки он добивается открытия Казахского филиала Всесоюзного института геофизической разведки.

Развивая успех, Ш. Есенов решительно взялся за освоение нефтеносных районов полуострова Мангышлак. Под его началом были открыты и подготовлены к добыче месторождения Озен, Жетыбай, Каражамбас, Каламкас, с тех пор и поныне вносящие весомый вклад в экономику Казахстана. Ветераны геологии рассказывают как легенду о том, как созвав лучших ученых и специалистов Казахстана и Союза, Ш. Есенов проводил заседания Ученого совета непосредственно в Жетыбае и Озене.
Затронув тему большой нефти Мангыстау, невозможно обойти вниманием совершенный Шахмарданом Есеновым патриотический подвиг, о котором в народной молве ходят воистину героические сказания.
В 1962 году Н. Хрущев поднял вопрос о передаче полуострова Мангышлак соседней Туркмении как имеющей более давний опыт в деле добычи и переработки нефти. Отстаивать позицию Казахстана на специальных слушаниях в Москве был послан молодой министр Шахмардан Есенов – боевитый, упорный и еще не знавший поражений.

В ходе заседания, на котором председательствовал сам Н. Хрущев, ученый с конкретными фактами и цифрами в руках и вооруженный научно-концептуальным видением проблемы убедительно доказал, что для освоения нефтяных богатств Мангышлака у Казахстана вполне достаточно и собственного опыта, и кадров, и экономических возможностей.
В той дискуссии казахского министра открыто поддержал один из патриархов отрасли, министр геологии ССР, академик А. В. Сидоренко. После выступления академика-министра, в 40-е годы возглавлявшего Горнорудный институт Туркменского филиала АН СССР и знавшего положение дел в этой республике не понаслышке, сторону представителя Казахстана занял и председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин.
Так, повторив подвиг замечательного деятеля Алаша Алимхана Ермекова, перед лицом самого В. Ленина доказательно и убедительно отстоявшего внешние границы казахской земли, в свои тридцать с небольшим Ш. Есенов решительно отстоял целостность земли отцов.

Этот героический поступок в своих воспоминаниях освидетельствовали академики Султан Сартаев и Абдрахман Нурлыбаев, а также ветеран горнорудного дела, доктор технических наук Ибрагим Баймуратулы Едильбаев.
В частности, С. Сартаев сообщает, что обстоятельства той истории в один из своих приездов в Алматы ему поведал Федюкин, помощник Генерального секретаря ЦК КПСС Л. Брежнева. Действительно, в близком окружении генсека был такой человек. Это был ученый по-настоящему знавший и любивший Казахстан. Доктор исторических наук Сергей Алексеевич Федюкин в 1945-1966 годах работал в органах партийной печати Казахстана и в системе Академии наук, в 1966-1969 годах был ответработником отдела науки и учебных заведений ЦК КПСС и на этом посту оказывал Казахстану неизменную поддержку и заботу. Поэтому у нас нет оснований подвергать сомнению его слова о Ш. Есенове, сказанные одному из патриархов казахстанской юридической школы – Султану Сартаеву в присутствии академика Р. Сулейменова и профессора А. Елагина.

После случая с попыткой «оттяпать» Мангыстау министр основательно взялся за подготовку кадров для нефтяной промышленности. Была активизирована деятельность Казахского научно-исследовательского института геологоразведки в Гурьеве. В результате резкого увеличения количества учебных мест квота ежегодного приема на нефтяной факультет Казахского политехнического института выросла до 250 студентов, а на его подготовительное отделение стали принимать до 100 человек. Из нефтяных вузов Москвы, Уфы, Оренбурга были приглашены на работу необходимые преподавательские кадры. Все это послужило питательной почвой для формирования в 60-70 годах новой генерации нефтяников Казахстана.

Отвечая на вопрос о том, почему Ш. Есенову удалось столь успешно «раскрутить» геологическую отрасль республики, я бы назвал две причины. Во-первых, он был воспитанником Казахского горного института – второго в общесоюзной иерархии после Ленинградского горного института. В этих стенах, кроме К. И. Сатпаева, ему преподавали такие теоретики и практики, как Е. Шлыгин, И. Бок, Г. Медоев, Н. Сергиев, имена которых гремели на весь Союз. Во-вторых, за 11 лет в Жезказганской экспедиции он прошел незаменимую школу производственного опыта, в повседневном общении с матерыми полевыми геологами и инженерами, изучив всю сложнейшую систему современной геологии.
Пристальный анализ его биографии позволяет четко обнаружить, что определенный отрезок его жизни удивительным образом повторяет судьбу К. И. Сатпаева, пришедшего в науку после двадцати лет изыскательских хождений по Жезказган-Улытаускому массиву.

Именно в эти годы загрохотала индустриальная слава Жезказгана и Темиртау, со временем превратившихся в крупнейшие металлургические центры всемирной значимости и известности.
Благодаря своему открытому жизнерадостному нраву, богатырской стати, разносторонней образованности, ораторству и готовности выступать в любой аудитории эта, говоря современным языком, харизматическая личность быстро снискала уважение среди коллег общесоюзного уровня. Каныш Имантаевич познакомил Шахмардана со своим давним другом, главой самого богатого и влиятельного в СССР министерства среднего машиностроения, трижды Героем Социалистического Труда Е. П. Славским (несмотря на свое скромное название, это ведомство было самым могущественным органом, руководившим деятельностью всего военно-промышленного комплекса). Добрая дружба Шахмардана с Ефимом Павловичем, сделавшим много хорошего для Казахстана, длилась до последнего дня.

Столь же искренние взаимные симпатии, выросшие из отношений честного сотрудничества, возникли у него и с крупным ученым, академиком Александром Васильевичем Сидоренко, работавшим в те годы министром геологии СССР.
Зрелая теоретическая подготовка, богатый инженерный опыт, высокий профессионализм и поддержка коллег из союзного руководства помогли Есенову быстро поставить на ноги работу Министерства геологии Казахской ССР, учрежденного в 1956 году, то есть за пять лет до его прихода. Следует отметить, что на тот момент подобного министерства не существовало даже в таких промышленно развитых союзных республиках, как Россия, Украина, Белоруссия.
В основе этого успеха лежали две составляющие. С одной стороны, яркие результаты, достигнутые геологами в 1940-1950 годах под началом К. И. Сатпаева, привлекли внимание всего научного мира к колоссальным ископаемым богатствам Казахстана. С другой стороны, усилиями все того же К. И. Сатпаева в республике была создана новая научная школа геологии и взращен кадровый корпус, признаваемый на всесоюзном уровне.

И если первый казахстанский министр геологии Александр Степанович Богатырев сформировал по московскому образцу структуру министерства и наметил основные виды и направления его деятельности, то любивший двигаться на всех парусах Ш. Есенов сделал ее полнокровной и поднял на качественно новый уровень.
Министр Есенов сразу понял, что имея в распоряжении один лишь центральный аппарат, далеко не уйдешь. Поэтому, открыв в геологически перспективных регионах Казахстана 5 территориальных управлений, все разведочные работы он сосредоточил в них. Кроме того, он учредил 3 специализированных республиканских предприятия по геофизике, гидрогеологии и нефтегазовой отрасли и создал сеть опытно-производственных станций. С целью укрепления союза науки и производства открыл Казахский институт минерального сырья (КазИМС), Казахский научно-исследовательский геологоразведочный институт (КазНИГРИ), НИИ «Казгеофизика», а также многочисленные экспериментальные лаборатории.

Его стиль работы в должности министра так охарактеризовал Г. Крылов, в 1961-1965 годах работавший его заместителем: «Шахмардан Есенович мог отлично распределить обязанности между членами коллегии и сотрудниками и затем не вмешивался без необходимости в их работу. Но спрос за своевременное исполнение и качество был строгий. Стиль его работы был особенный, присущий только ему одному. Он всегда старался прежде всего сам вникнуть во все детали предстоящей работы, понять ее содержание, особенности и противоречия, а затем уже проверял и требовал такой же компетентности от всех исполнителей, не терпел верхоглядов и нерях».
Да, он был очень требователен и к себе, и к другим. Приветствовал и поддерживал работников, выступающих с творческими и новаторскими инициативами. Этого стиля он придерживался и на всех других должностях.
В результате столь энергичной и планомерной работы за пять лет под эгиду министерства было собрано около 50 тысяч специалистов, до этого разобщенно работавших в разных учреждениях. Солидно укрепилась материальная база. Ощутимо выросло финансирование отрасли.

А когда с середины 60-х годов в других союзных республиках начали создаваться свои министерства геологии, их руководители с целью изучения опыта зачастили в Казахстан. Так Казахстан, в плане развития геологии когда-то отставший на сотни лет, благодаря К. Сатпаеву и его талантливому ученику Ш. Есенову вышел на первые позиции в Союзе.
Заслуги молодого министра не остались незамеченными, и в 1965 году его повысили до заместителя председателя Совета Министров Казахской ССР. В новой должности он курировал не только геологию, но и всю тяжелую промышленность.
О его работе в те годы и авторитете среди коллег лауреат Государственной премии Б. Зубарев, проработавший 10 лет министром геологии РСФСР и 11 лет первым заместителем геологии СССР, писал так: «Несмотря на то, что я был старше по возрасту, длительное время работал первым заместителем геологии СССР, я у него учился, пользовался советами. В Москве и в других краях Союза у него был широкий круг знакомых, друзей, коллег, товарищей. Все они с большим уважением, я бы сказал, с любовью относились к нему». Как говорится, ни убавить, ни прибавить.

На посту зампреда Правительства он уделяет особое внимание вопросам промышленной переработки нефти когда-то защищенного им Мангыстау. Постоянно держит на контроле работу созданного в 1964 году по его инициативе объединения «Мангышлакнефть», открытых в 1964-1965 годах нефтегазовых месторождений Тенге, Тасболат, Карамандыбас, Восточный Жетыбай. В 1966 году создается трест «Жетыбайская нефтепереработка». В том же году Есенов завершает работу над монографией «Тектоника и нефтегазоносность Мангышлака».
В мае 1965 года в городе Актау (в ту пору Шевченко) по инициативе Есенова была созвана I Всесоюзная научно-техническая конференция нефтяников, в которой приняла участие элита отрасли со всего Союза. 10 мая того же года по железнодорожному сообщению Узень -Мангышлак – Макат на Гурьевский нефтеперерабатывающий завод отправилась первая партия озенской нефти. А 10 июля на Озенском месторождении был добыт первый миллион тонн нефти и был сдан в эксплуатацию 140-километровый нефтепровод Узень-Жетыбай-Шевченко.
За эти выдающиеся достижения 39-летний вице-премьер вместе с группой ученых и нефтяников был удостоен самой высокой по статусу Ленинской премии.
Это стало пиком его карьерных достижений и … началом многолетних гонений. Загвоздка оказалась в том, что премии, присужденной кандидату наук Ш. Есенову, сроду не было у первого руководителя республики академика Д. Кунаева. Да что там Кунаев, если даже верховный правитель советской державы генсек Л. Брежнев, известный своей болезненной слабостью до «погремушек», до своей медали лауреата Ленинской премии ценой «непосильного труда» дослужился лишь к концу жизни, в 1979 году. Ситуацией тут же воспользовались торговцы сплетнями и подхалимы, начавшие вбивать клин между Кунаевым и Есеновым.
Хотя с позиций норм и обычаев научного сообщества и любой цивилизованной среды в произошедшем не было ничего предосудительного. В Советском Союзе авторам открытий в геологической, атомной, оборонной, химической, физической областях, укрепляющих обороноспособность и могущество страны, высшие государственные награды и звания присуждались безотносительно к их возрасту (например, академик А. Сахаров стал трижды Героем Социалистического Труда, когда ему не было сорока). Есенов открыл нефть Мангыстау не сидя в кабинете, а исходив нефтяной край вдоль и поперек, что потом было систематизировано в монографии, получившей высокую оценку в профессиональных кругах. К тому же московских экспертов на мякине не проведешь: в Комитете по Ленинской премии досконально изучался каждый претендент. Однако…
Да, за этим «однако» спрятано множество нераскрытых и по сегодня тайных обстоятельств.

В интервью журналисту Марату Мажитову ученый изложил свою позицию с присущим ему достоинством и темпераментом: «На чашу весов были положены мои знания и опыт. Я конкретно доказал, что нефть есть и ее немало. За открытие не имеющих себе равных месторождений нефти и газа пять человек были удостоены звания лауреатов Ленинской премии. Изначально нас было семеро, но Москва вычеркнула двух казахов. Если бы не было моего личного вклада, то уж поверьте, у меня бы хватило и совести, и мужества взять самоотвод и исключить себя из списка. Я – человек, умеющий контролировать себя сам. Никогда не ходил у кого-то на поводу, не жил чужим умом». Иного ответа от этого гордого человека и быть не могло.

История не имеет сослагательного наклонения. И все же в наши дни факт обладания или необладания той злополучной премией ни на йоту не принизил бы исполинскую фигуру Есенова в глазах современного, выросшего в условиях независимости молодого поколения, которое уже почти не знает ни о Ленине, ни о премии его имени. Если бы не та распроклятая награда, то, как бы сложилась дальнейшая судьба талантливого зампреда правительства? И какое наследие оказалось бы в наших руках на заре независимости, если бы в те годы ему удалось подняться до поста председателя Правительства?.. Да, гипотетических вопросов на этот счет можно задавать бесконечно много, но невозможно получить единственно правильный ответ. Суровая же правда жизни такова, что ровно через год после этого Ш. Есенов был освобожден от должности вице-премьера.
Молодой государственный деятель Есенов пользовался большой популярностью не только в республике, но и среди элиты первопрестольной. Чтобы не отпускать его далеко и постоянно держать в поле зрения, руководство Казахской ССР предложило ему пост президента Академии наук.

Во все времена научное сообщество – это особая среда, довольно автономная и в то же время консервативная, не знающая слепого подчинения власти и неохотно привечающая «чужаков». К тому же каким бы деятельным и пробивным человеком ни был Шахмардан Есенов, в глазах маститых академиков он был всего лишь кандидат наук, а согласно неукоснительному уставному правилу Академии ее президентом мог быть избран только ее действительный член, то есть академик.
Избрание Ш. Есенова президентом Академии наук Казахской ССР вошло в историю как доселе неслыханное и невиданное во всем Советском Союзе событие. Сначала его, не являвшегося ни членом-корреспондентом, ни хотя бы доктором наук, избрали действительным членом академии. Затем кандидатуру новоиспеченного академика тут же предложили в президенты. После трех процедур голосования Шахмардан наконец занял кабинет своего наставника – Каныша Имантаевича Сатпаева.
На тех выборах имело место еще одно грубое и вопиющее попрание устава Академии.
Чтобы привести Есенова на должность, потребовалось сместить академика Шафика Чокина, который исправно и достойно работал на посту президента после К. И. Сатпаева.

По иронии судьбы, аккурат перед этим в Казахстане побывал президент АН СССР М. В. Келдыш, давший работе Чокина высокую оценку. Но, несмотря на это, его неожиданно вызвали в Центральный Комитет. В своих мемуарах Халы? ?аhарманы вспоминал это так: «Заседание проходило при закрытых дверях, руководил им Д. А. Кунаев, почему-то протокольные записи не проводились… Члены бюро ЦК сидели, как в рот воды набрали. Только второй секретарь ЦК партии В. Титов, председатель Совмина М. Бейсебаев и председатель Верховного Совета С. Б. Ниязбеков предложили мне подать заявление об освобождении от должности президента Академии наук. Я наотрез отказался сделать это».
Д. Кунаев позже написал, что Чокин «был освобожден по собственному желанию». Но правда была, конечно же, на стороне Чокина.

А дальше события развивались так.
На общем собрании Академии от имени Бюро Компартии Казахстана было внесено предложение «за крупные ошибки, допущенные в руководстве Академией наук, освободить Ш. Чокина от должности». Так, ценой изгнания «крепкого орешка» Чокина, который все эти годы честно и праведно вел академию по завещанной Сатпаевым дороге, развернулась «игра» по продвижению Есенова на освободившееся место.
По своей роли, общественному интересу и степени признания новая работа Есенова была куда элитарнее, а значит, и престижнее должности вице-премьера. С академией, собранной по крохам и выстроенной по кирпичикам великим Сатпаевым, особо считались и Центральный Комитет, и Правительство, и «карманный» Парламент. Хотя действиями клики «толкачей», неистово продавливавших кандидата Есенова на пост президента Академии, руководили совсем иные мотивы.
У Академии наук, объединяющей широко известных в народе ученых, были свои правила и обычаи, не прописанные ни в одном юридическом документе. Большинство тех, чьи лучшие годы были посвящены науке, в душе неприязненно восприняли тот факт, что этот «выскочка» кандидат наук, словно играючи, воцарился на научном олимпе. На такую психологию и была сделана ставка «группы товарищей», которая рассчитывала, что очень скоро на Шахмардана наприсылают горы «телег», и тогда он сам будет вынужден уйти с поста. Но коварный сценарий провалился, и события потекли совершенно по иному руслу.
Новоиспеченный президент первым делом устранил слабые места своей научной биографии. В 1968 году, опубликовав сразу две монографии – «Геолого-структурные особенности методики разведки Джезказганского рудного поля» и «Недра Казахстана», он блестяще защищает в Москве докторскую диссертацию. По воспоминаниям академика Х. Бесбаева, присутствовавшего на защите, в дискуссии по диссертации выступили крупнейшие ученые Союза, отозвавшиеся о ней в превосходных степенях. Среди них был и П. Я. Антропов, близкий друг К. И. Сатпаева.
Петр Яковлевич Антропов – первый министр геологии СССР (1953-1962), внесший большой вклад в развитие геологии Казахстана и подготовку для республики высококвалифицированных кадров геологов. В научных кругах его особо почитали как первого отраслевого министра и главного геолога страны.

Наведя порядок в своих степенях и званиях, теперь Есенов, засучив рукава, взялся за дела академии. В 1968 году после проведенных выборов состав членов-корреспондентов и академиков пополнился талантливыми и перспективными учеными. Были переутверждены в должностях руководители сразу 17 научно-исследовательских институтов. Были сформированы 3 новых института – Физики высоких энергий, Гидрогеологии и гидрофизики, Сейсмологии; открыты десятки научных лабораторий и филиалов. Институты, размещавшиеся в ветхих строениях, получили новые корпуса. Для ученых, томившихся в многолетних очередях, в самом центре столицы были отстроены и сданы в эксплуатацию 45 и 35-квартирные жилые дома.
Еще одним эпохальным делом, начатым Есеновым и продолжающимся по сегодня, стало издание Национальной энциклопедии.
До Октябрьской революции из всех народов, позднее вошедших в состав СССР, изданием энциклопедии занимались только русские. И это объяснимо: чтобы начать издавать книжную продукцию такого сложного жанра, тот или иной народ должен достичь определенных вершин научной, образовательной, цивилизационной зрелости.
В СССР второй после России выпускать энциклопедические издания стала Украина, что берет начало в 20-х годах прошлого века. Человеком, на данном поприще выведшим казахов на третье место после украинцев, был Шахмардан Есенов.
Первым поддержав идею о выпуске Национальной энциклопедии, в 1968 году он организовал подготовку соответствующего правительственного постановления. Главная редакция Казахской Советской энциклопедии стала подразделением Академии наук, и ей был присвоен статус научно-исследовательского института.
С первых же дней президент взял новое учреждение под свою опеку и щедро выделял ему необходимые финансы и штат. Сотрудники энциклопедии не испытывали проблем и в квартирном вопросе. В результате всего за 6 лет были изданы все 12 томов первой в истории Казахской универсальной энциклопедии, каждый из которых отправился к читателю 40-тысячным тиражом. К слову сказать, благодаря этому успешному проекту казахам довелось принимать массу поздравлений, поскольку в этом отношении они явно опередили энциклопедистов Латвии, Литвы, Эстонии, Грузии, Армении, наследующих гораздо древние традиции книгопечатания. Так неутомимый Есенов оказался в когорте основателей Казахской национальной энциклопедии.
В первые два года своего президентства Ш. Есенов подготовил и издал монографию «Наука и ученые советского Казахстана», проанализировавшую всю историю и достижения ученых республики до 1969 года. Она выпущена малым форматом, но объемом более ста страниц.

Как указано в монографии, в тот период в 168 научных учреждениях Казахстана трудились 25 тыс. научных сотрудников, в том числе 300 докторов и 5 тыс. кандидатов наук. В Академии наук было 54 академика, 45 членов-корреспондентов, 200 докторов и 1 000 кандидатов наук, а также 600 аспирантов.
Вопреки канонам того времени, детальное повествование об истории, современности и перспективах казахстанской науки Есенов начал не с Октябрьской революции, а с эпохи аль-Фараби, Жусупа Баласагуни, Махмуда Кашгари.
В разделах, посвященных созданию академии, горному делу и металлургии ни разу не был упомянут первый секретарь ЦК Компартии Казахстана, академик Д. Кунаев, в 1952-1955 годах работавший президентом АН Казахской ССР. По словам старейших академиков, это еще больше увеличило трещину, возникшую в отношениях Есенова и Кунаева.
С приходом Есенова заметно выросли не только авторитет и научно-исследовательский потенциал академии, но и ее вклад в развитие народного хозяйства. Некогда косо поглядывавшие на него ветераны начали одобрительно отзываться о нем, а искавшая его покровительства молодежь стала почтительно величать его Шах-ага. По данным тогдашней статистики, в VIII пятилетке (1966-1970 гг.) по сравнению с VII пятилеткой объем выделяемых на науку средств вырос по республике в 11 раз.
На гребне этих успехов в 1971 году Академия наук торжественно отметила свое 25-летие.
Юбилейную сессию, на которую съехались именитые представители со всего Союза и разных частей зарубежья, Ш. Есенов открыл докладом «Академия наук Казахской ССР – научный центр республики».
В президиуме собрания сидел всемирно известный ученый, лауреат Ленинской и Государственной премий, трижды Герой Социалистического Труда, академик М. Келдыш. Когда Шахмардан выдвигался на премию, он был председателем Комитета по присуждению премии и с самого начала поддержал кандидатуру Есенова. Дружбой с Мстиславом Всеволодовичем он всегда дорожил и очень гордился.

Выступившие на сессии министр геологии СССР, министр цветной металлургии СССР, академики АН СССР, казахстанские министры и ученые дали высокую оценку достижениям Академии наук Казахстана, возглавляемой Ш. Есеновым. Все это видел и слышал первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Д. Кунаев, участвовавший в работе сессии от начала до конца.
В этот раз за вклад в деятельность и развитие академии Ш. Есенов был награжден орденом Ленина.
Юбилей Академии наук был широко отмечен на республиканском и всесоюзном уровне. По этому случаю многие казахстанские ученые были удостоены заслуженных наград, которых они дожидались долгие годы. Так, качественно организовав и масштабно проведя 25-летие главного храма науки, на общем собрании академии 24 февраля 1972 года по результатам тайного голосования Ш. Есенов единогласно избирается на новый срок.
Президент Есенов уделял большое внимание развитию не только геологии, горного дела и металлургии, но и общественных наук. Благодаря его огромному авторитету среди союзного руководства, международная конференция, посвященная 1100-летию великого философа мусульманского Востока аль-Фараби, прошла, после Москвы и Багдада, именно в Алматы, а не в Ташкенте, как это бывало обычно. Сейчас об этом мало кто помнит, но в 1973 году, когда проводилась конференция, в КазГУ им. С. М. Кирова еще не существовал факультет востоковедения, а в составе академии еще не был создан Институт востоковедения.
Готовясь к юбилею аль-Фараби заблаговременно, по предложению основоположника казахстанского фарабие­ведения, ученого-уникума Агжана Машанова президент Есенов сформировал группу фарабиеведения. Руководство группой было возложено на талантливейшего казахского ученого-философа Агына Хайруллаевича Касымжанова, который вскоре получил команду организовать перевод сочинений аль-Фараби.
О напряженных буднях той поры А. Касымжанов вспоминал: «Ш. Есенов требовал, чтобы мы входили в контакты с зарубежными фарабиеведами, доставали, добывали рукописи, тексты, привлекали к работе всех, кого можно, извне в качестве консультантов, рецензентов и редакторов».
По рекомендациям Есенова работы казахстанских фарабиеведов были опубликованы в ряде журналов: московском «Вопросы философии», киевском «Философские думки», пражском «Философски часолие». Не обошлось и без анекдотического случая, когда один московский ученый ошеломил Агына Хайруллаевича своей многомудрой репликой: «Нельзя ли показать влияние русской культуры на аль-Фараби?» Таково оказалось истинное лицо московских философов, каждому слову которых мы, увы, внимали с послушанием младенцев.
В годы своей работы в энциклопедии я много общался с Агыном Хайруллаевичем. Это был не имеющий себе равных философ с очень глубокими знаниями. В 1975 году совместно с выдающимся таджикским востоковедом академиком Бабоджаном Гафуровым он издал в Москве монографию «Аль-Фараби: история мировой культуры», а в 1983 году в издательстве «Мысль» – свою замечательную индивидуальную монографию «Абу Наср аль-Фараби». Эти две книги и сегодня расцениваются как крупный вклад в мировое фарабиеведение.
В наши дни мало кто сомневается в причастности аль-Фараби к Казахстану. Но до Алматинской конференции арабы считали его арабом, иранцы – персом, узбеки – узбеком. И только после энергичного вмешательства Есенова великий Учитель спустя тысячу лет вернулся из глуби веков, чтобы на родной земле воссоединиться с родным народом.
В 1973 году также была организована юбилейная сессия Академии наук, посвященная 125-летию великого казахского поэта и мыслителя Абая Кунанбаева. Ее позитивным результатом стало то, что, не ограничиваясь только литературоведческими аспектами, было положено начало комплексному изучению творчества гениального поэта с позиций истории, философии, педагогики, языкознания.
1972 год оказался для Есенова плодотворным: за научные исследования по геологии и промышленной значимости Успенского рудного пояса он в числе группы ученых и производственников был удостоен звания лауреата Государственной премии Казахской ССР.
О человеке, невредимо и достойно преодолевающем испытания судьбы, принято говорить, что он прошел «огонь, воду и медные трубы». Испытание огнем и водой есть у многих народов мира, а вот медные трубы в значении «слава», скорее всего, изобрели русские. Подобно сказочному герою, Шахмардан Есенов «в огне не горел, в воде не тонул». Но что касается звуков фанфар, то перед ними, он, по-видимому, был уязвим и невольно давал слабину. Нет, никто не усомнится, что он достоин всех и каждой из своих регалий. Подумать только: министр, зампред Правительства, президент Академии наук, член ЦК Компартии республики, кандидат в члены ЦК КПСС, заместитель Председателя Президиума Верховного Совета… Но нельзя не удивляться тому, почему этот умный, бдительный и достаточно осмотрительный человек, словно щука на блесну, подлавливался на такие приманки.
Вскоре над его головой снова сгустились тучи. Его чуть ли не через день вызывают в ЦК и подвергают придирчивым проработкам. Не говоря о прочих кознях, против него настраивают его собственных заместителей.
Ветеран академии Н. Ниретина так описала атмосферу тех дней: «Давление на него было огромным. По настроению мы определяли, как прошла очередная встреча. Отношения его с вице-президентами (Д. Сокольским, А. М. Кунаевым, А. Нусупбековым) были очень натянутыми, если не сказать хуже. Ровно через два месяца Шахмардан Есенович был освобожден».
Это произошло 15 апреля 1974 года. Внезапно была созвана сессия Академии наук. В ее работе приняли участие председатель Совмина Б. Ашимов, второй секретарь ЦК В. Месяц, секретарь ЦК по идеологии С. Имашев. Словом, все высшее руководство Казахстана, за исключением Д. А. Кунаева.

Председательствовавший на сессии вице-президент Д. Сокольский зачитал заявление, собственноручно написанное Ш. Есеновым. Для истории процитируем его полностью: «В связи с назначением меня министром геологии КазССР прошу освободить меня от должности президента АН КазССР. Благодарю членов Президиума АН КазССР за большую поддрежку и вклад в нашу совместную работу по руководству АН КазССР за период моей работы в должности президента АН КазССР. Академик Есенов».
Без единого теплого слова в адрес заявителя, без какого-либо обсуждения повестки дня и в нарушение устава организации сразу началось открытое голосование по вопросу. Когда дело было сделано, второй секретарь ЦК В. Месяц, рассыпаясь в панегириках к А. М. Кунаеву, предложил его кандидатуру на освободившийся пост. Как и положено, подавляющим большинством голосов (1 голос против) младший брат первого руководителя республики был усажен в кресло президента академии.

А теперь обратимся к тексту заявления. Во-первых, про назначение его министром геологии Есенов намеренно написал как о свершившемся факте. Если бы он этого не сделал, то кулуарно посулившие ему эту должность могли запросто уклониться от выполнения данного обещания. Во-вторых, в заявлении нет ритуальной благодарности в адрес руководства республики и лично Динмухамеда Ахмедовича. Это говорит о его явном недовольстве предлагаемой должностью. В-третьих, судя по манере письма, нетрудно предположить, что оно было составлено второпях в кабинете какого-то высокопоставленного чиновника: «вы хотели этого – так получите!». Краткая подпись «академик Есенов», в которой не проставлены даже начальные буквы имени и отчества, также свидетельствует о том, что текст был набросан на скорую руку.
Так это или иначе, но набирающий авторитет, популярность и политический вес молодой государственный деятель в очередной раз был «удачно» смещен с высокой должности.

Великое видится на расстоянии, и заслуги Есенова по достоинству оцениваются интеллектуалами наших дней. Крупный казахский ученый, академик К. Сагадиев, в первые годы независимости возглавлявший Национальную академию наук, пишет: «Этот период вполне справедливо можно отнести к одному из плодотворных в деятельности академии и ее ученых. В этот период были сделаны многие важные научные открытия, созданы новые центры, творческие коллективы. Почти половина ныне работающих действительных членов была избрана в состав академии именно в период его президентства. Он положил начало многим добрым академическим традициям. Их сейчас мы справделиво именуем «есеновскими».
Большинство исследователей биографии Есенова его уход из президента в министры почему-то стараются объяснить его тягой к геологии и необходимостью приб­лизить к производству его обширные академические знания. В действительности же все было гораздо проще и циничнее: замысел состоял в том, чтобы, выдавив его из такого относительно самостоятельного учреждения, как академия, затем окончательно и бесповоротно «уйти» его с государственной службы.

Вернувшись в Министерство геологии, академик Есенов не сидел сложа руки. Сделав предметом изучения медные рудники Актогай-Айдарлы и залежи полиметаллических руд Жайрема в хорошо известном ему Центральном Казахстане, он поставил задачу определить объемы запасов. Были разведаны и уточнены нефтяные запасы Южно-Тургайского месторождения (современный Кумколь), в наши дни ставшего брендом Кызылординской области и приносящего большие доходы в региональную и республиканскую казну. Много сил Есенов приложил к делу разведки и освоения колоссальных углеводородных ресурсов Западного Казахстана. Гигантские газоконденсатные кладовые всемирно известных ныне Карачаганака и Жанажола были разведаны именно в этот период. Даже Тенгизское месторождение, о котором с восхищением и завистью в наши дни говорит вся планета, было открыто в те же 70-е годы, когда отрасль возглавлял Есенов.

В эти годы популярность Есенова выходит далеко за пределы Казахстана. Его имя все чаще звучит на авторитетных трибунах Союза. В Москве его наряду с влиятельными министрами активно поддерживал и руководитель могущественной структуры – председатель Госплана Н. Байбаков. Занимавшего одновременно и должность заместителя председателя правительства СССР, Николая Константиновича очень уважали и старались угодить руководители всех союзных республик, зависимых от союзного государственного бюджета.

Профессиональный нефтяник, назначенный в 33 года на должность наркома (министра) нефтяной промышленности СССР в разгар Великой Отечественной самим Сталиным, именно он поставил на ноги всю нефтянку после войны, превратив СССР в крупнейшую мировую нефтяную державу. Он всячески поддерживал очень дельные, научновыверенные предложения молодого, открытого, глубоко одаренного казахского министра. По приглашению Есенова в 1974 году Н. Байбаков специально прилетел в Мангыстау. Встречавший высокого гостя у трапа самолета и неотлучно сопровождавший его во время поездки Шахмардан Есенов, своим профессионализмом, дальновидностью и добрейшей душой окончательно покорил сердце влиятельнейшего человека в Союзе. После ознакомления с делами на месте и своими глазами увидев перспективу будущности региона, Байбаков способствует выделению огромных средств из союзного бюджета для освоения нефтяных месторождений Мангыстау.

Несмотря на то что Есенов всегда находил общий язык с влиятельными людьми союзного масштаба, однако каждая его инициатива в Казахстане натыкалась на надуманные бюрократические препоны. Об этом откровенно рассказал доктор геолого-минералогических наук, профессор Садуакас Курманов: «Придя министром во второй раз, Шаха уже не смог действовать, как прежде, на полный размах. Сверху его донимал жесткий и мелочный контроль, снизу – сплетни и интриги. В заместители ему были навязаны враждебные люди, то и дело подставлявшие его под удар. Имело место и шельмование преданных ему кадров, которых необоснованно обвиняли, третировали и выгоняли с работы. Среди таких безвинно наказанных оказался и я. Причем дело обставили так, что приказ о моем увольнении пришлось подписать лично Есенову». Такова горькая правда из уст непосредственного очевидца тех событий. Обращает на себя внимание то благородство, с которым автор вышецитированных строк сожалеет не о себе, а о трагической участи большого таланта, ставшего жертвой низменных происков подхалимов и прохиндеев.

На этот раз партократы собрали все свои силы, чтобы окончательно расправиться с Есеновым. Не сумев накопать компромат по его служебной деятельности, они взяли под слежку его повседневную жизнь. Его помощников, сотрудников и даже шоферов стали систематически вызывать в соответствующие органы, где к ним применяли самые изощренные методы допросов, проверок и запугивания. Но и это не вскрыло никакого криминала. И тогда в начале 1978 года его вызвали в Центральный комитет, где просто, без объяснения каких-либо причин, освободили от занимаемой должности.
Время разложения, при котором советский режим стал рыхлым и слабовольным, историки и публицисты позднее метко прозвали «эпохой застоя». Давно минули 30-е годы, когда невиновного могли расстрелять без суда и следствия, и 50-е, когда беззаконием и произволом гражданина могли сослать на длительный срок. Но, как оказывается, бессовестных бюрократов ничто не удерживает от изобретения все новых способов унижения и истязания неугодных, безвинных людей. Дальнейшие события лишь подтвердили это.

Центральный комитет потребовал, чтобы доктор геолого-минералогических наук, профессор, академик, лауреат Ленинской и Государственной премий Шахмардан Есенов покинул Алматы. Говоря проще, речь зашла о его ссылке. Так академик с мировым именем был отправлен на место стоянки маленькой геологической экспедиции, дислоцировавшейся за 150 километров от небольшого города Балхаша. В день его убытия по Алматы пробежал слух, что «академик Есенов наложил на себя руки». Так, выдавая желаемое за действительное, недруги таким гнусным способом заживо похоронили человека.
Но привыкший идти наперекор невзгодам и лишениям, неутомимый и несгибаемый деятель не сдался. В том гиблом месте, с пробирающей до костей зимней стужей и испепеляющим июльским солнцем, он проработал больше года. Но 10 лет неутихающих гонений не прошли бесследно и для такого могучего человека: сердце его покрылось рубцами, а желудок – язвами.

В Советском Союзе все кадровые вопросы решала партия. И все же в академической и вузовской системах существовала выборность, при которой занятие должностей среднего и младшего состава происходило на конкурсной основе. Если ректоров, проректоров, деканов назначали свыше, то на вакантные места доцентов, профессоров, заведующих кафедрами можно было пройти, победив в конкурсном отборе.

В 1979 году Казахский политехнический институт объявил конкурс на замещение вакантной должности заведующего кафедрой методики разведки полезных ископаемых. Узнав об этом от одного из учеников, находившийся в пустыне Есенов без лишнего шума подготовил пакет необходимых документов и отправил в Политех. Нужно отдать должное добропорядочности и гражданскому мужеству издавна симпатизировавшего Есенову ректора КазПТИ Абдыгаппара Ашимбаева и членов конкурсной комиссии: решив поддержать Есенова в трудное для него время, они благополучно провели его через конкурс.
Приход знаменитости на работу в свою альма-матер вызвал среди профессуры и студенчества волну приветствия, одобрения и предвкушения прогрессивных новшеств.

Заведовавший кафедрой в КазПТИ известный философ академик Досмухамед Кшибеков в ту пору на общественных началах редакторствовал в институтской малотиражке «За инженерные кадры». В один из дней Д. Кшибеков опубликовал на страницах газеты небольшую заметку «Наш выпускник теперь наш педагог». В информации о недавно принятых на работу преподавателях был назван и Ш. Есенов с перечислением всех своих регалий.
Казалось бы, дежурное сообщение в маленькой газетке, не попадающей в городские киоски, не внесенной в каталог подписной периодики и распространяемой только внутри вуза. Одни голые факты и никаких восхвалений. Словом, ничего необычного.

Но если старательно поискать и постараться, то, оказывается, и здесь можно ушлому оку найти «крамолу».
На следующий же день после выхода номера ни о чем не подозревавших ректора, секретаря парткома института и редактора газеты вызывают в ЦК. Заведующий отделом науки и вузов принялся выпытывать: при каких обстоятельствах опубликована статья, с кем советовались, кто надоумил?..
В ответ ветеран Великой Отечественной войны, старый коммунист с безупречной репутацией, всегда невозмутимый и деликатный Досмухамед-ага по порядку рассказал, что автор материала – русский по национальности преподаватель института, что как редактор в номер его поставил он сам и что изложенная в нем информация о том, что Ш. Есенов является доктором, профессором, академиком, лауреатом, – полностью соответствует действительности.

Наш читатель, наверное, уже догадался, что после этого Есенов был освобожден от должности заведующего кафедрой. Но это было уже тогда, когда брежневская эпоха неумолимо подступила к краю пропасти. Через год при поддержке коллег Есенов снова вернулся заведовать кафедрой. На поприще педагога, к которому он относился с уважением и трепетом, он добросовестно прослужил до конца своих дней, подготовив и выпустив тысячи дипломированных специалистов, сотни кандидатов и десятки докторов наук.

Не в пример многим прежним годам прозябания в тени, последние годы жизни Шахмардана Есенова, к счастью, оказались солнечными и пронизанными светом созидательности и оптимизма.

С приходом к руководству республикой Нурсултана Абишевича Назарбаева он вновь активно окунулся в общественно-политическую жизнь. Выдвинув от Академии наук в 1990 году, коллеги избрали его депутатом Верховного Совета Казахской ССР XII созыва. В статусе народного избранника в 1990 году он принял деятельное участие в подготовке и принятии Закона «О полномочиях Президента Казахской ССР» и оказывал горячую поддержку Первому Президенту Н. А. Назарбаеву в самых первых начинаниях по закладке фундамента независимого Казахстана.

Депутат Есенов внес вклад и в принятие Конституционного закона «О государственной независимости Республики Казахстан», а затем и в утверждение нового Флага, Герба и Гимна нашего государства.
В последнее время он часто и тяжело болел. Каким бы выносливым он ни был, несправедливые и затяжные гонения неизлечимо изранили не только его душу, но и сердце. Человек неукротимого духа, замечательный гражданин и ученый, Шахмардан Есенов ушел из жизни 23 августа 1994 года.

В связи с его кончиной был опубликован официальный некролог, подписанный Президентом Н. А. Назарбаевым и группой государственных и общественных деятелей. По поручению Главы государства его имя было присвоено Актаускому политехническому институту. А в 2007 году его 80-летие было широко отмечено в республиканском масштабе.
Шахмардан Есенов покинул этот мир преждевременно. Его путь оказался сродни судьбе его учителя Каныша Сатпаева, также натерпевшегося незаслуженных притеснений и преследований.

Об этом иногда хочется стыдливо умолчать, но правда такова, что безвинные страдания таких великих представителей нации творились на глазах и при непосредственном участии тогдашнего руководителя республики Д. А. Кунаева.
Шахмардан-ага прожил очень содержательную и плодотворную жизнь. После него осталось большое научное наследие и добрые дела, о которых с гордостью будет говорить еще не одно поколение казахов. Вместе с супругой Камилой Карабалаевной он создал прекрасную семью и вырастил достойное своих предков потомство.

Проходит время. Сменяются эпохи. Приходят новые поколения. Просеяв прошлое сквозь строгое и беспристрастное сито, История все расставляет по своим местам.

Народная память оставляет в себе на вечное хранение имена лишь тех, кто верой и правдой служил своему народу.
Такой выдающейся личностью и верным сыном Отечества был Шахмардан Есенов.

Мухтар КУЛ-МУХАММЕД

ссылка на новость: http://www.kazpravda.kz/ida.php?ida=56264